Священник Владимир Русин

(Полная версия доклада, подготовленного для Всероссийской научно-практической конференции «Двенадцатые Дамиановские чтения: Русская Православная Церковь и общество в истории России и Курского края», 18-19 марта 2015г., г. Курск)

Записка Маленкова и приказ Ежова

20 мая 1937 года Г.М. Маленков, занимавший в то время должность заведующего Отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), направил Сталину записку, в которой указал на оживление враждебной деятельности церковников. Он предлагал отменить декрет ВЦИК от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях», поскольку тот содействует «организованности церковников»[1], «ликвидировать «двадцатки» и установить такой порядок регистрации религиозных обществ, который не оформлял бы наиболее активных церковников»[2]. Маленков призывал «покончить… с органами управления церковников»[3]. Сетовал: «Декретом мы сами создали широко разветвленную, враждебную советской власти легальную организацию»[4].

Сталин ознакомил с запиской Маленкова членов Политбюро. 2 июня свое мнение по церковному вопросу высказал глава НКВД Н.И. Ежов. «Из практики борьбы с церковной контрреволюцией в прошлые годы и в настоящее время, — писал он в свою очередь Сталину, — нам известны многочисленные факты, когда антисоветский церковный актив использует в интересах проводимой антисоветской работы легально существующие «церковные двадцатки» как готовые организационные формы и как прикрытия»[5]. Ежов выступил за новый закон о религиозных культах. Этот закон должен был фактически поставить Церковь вне закона (простите за неуместный каламбур). Но руководство страны пошло по другому пути. Оно, не уничтожая Церковь де-юре, решило уничтожить её де-факто. 2 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение за номером П51/94 «Об антисоветских элементах», которое, как замечают исследователи, «определило участь большинства находившегося в ссылках, в заключении или даже на воле духовенства»[6].  Известный приказ Ежова №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», подписанный 30 июля, был уже следствием принятого ранее решения Политбюро. Ежов утвердил и персональный состав троек на местах. Курскую тройку возглавил Симановский. Ему помогали Пискарев и Никитин.

Операцию планировалось начать 5 августа и завершить в четырехмесячный срок, то есть к 5 декабря. В приказе подробно прописывался механизм исполнения. Указывалось, что следствие должно быть проведено «ускоренно и в упрощенном порядке». Однако в его процессе «должны быть выявлены все преступные связи арестованного».

Курский епископ Артемон (Евстратов) «под тяжестью улик»

К моменту выхода ежовского приказа епископ Курский Артемон (Евстратов) уже находился в тюрьме. Он был арестован еще 21 апреля. Но следствие по неизвестным причинам затянулось. Именно в июле, когда наверху принимается решение о широкомасштабном наступлении на весь «антисоветский элемент», к которому большевики издавна относили живущих активной церковной жизнью, в деле епископа Артемона наблюдается резкий поворот. Если раньше, на апрельских, майских и июньских допросах, владыка отрицал обвинение в контрреволюционной деятельности, то 5 июля сам подал на имя начальника УНКВД по Курской области заявление с готовностью дать необходимые для сурового осуждения показания.

А начались допросы 23 апреля с традиционного требования: «Дайте следствию показания о Ваших связях»[7]. Как отвечать на такие вопросы? Скажешь, что ни с кем не общаешься — солжешь. Дашь правдивый ответ — потянешь за собой других людей. Епископ Артемон не стал лгать, а дал прямой ответ: «В личных и служебных связях я имею общение со следующими лицами…»[8]. Среди прочих священнослужителей он назвал имена благочинных Курской епархии. Три месяца владыка отрицал и свою, и их причастность к якобы существующей в крае контрреволюционной организации. Однако 10 июля, как сказано в протоколе, «после длительного запирательства и неоднократных отказов от дачи показаний»[9], епископ Артемон, «будучи изобличен под тяжестью улик, имеющихся в распоряжении следствия,… решил давать совершенно откровенные показания»[10].

Протокол допроса от 10 июля, в отличие от предыдущих, сохранился лишь в машинописном варианте. Занимает он 16 страниц. Каждый ответ обвиняемого заверен его подписью. Существует множество копий, сделанных с этого документа, не вызывающего сомнения в подлинности. Копии эти можно встретить во многих следственных делах клириков Курской епархии. Во всяком случае в делах благочинных они имеются.

Подпись епископа стоит под словами: «Я признаю себя виновным в том, что мною на территории Курской области создана контрреволюционная фашистская организация, которой я руководил по день ареста. Организация разделялась на группы и охватила в основном все районы области»[11].

Стоит сказать несколько слов о самой церковной организации в 1937 году. С каждым годом архиереям становилось все труднее управлять епархиями и поддерживать элементарную связь с приходами, хотя бы через посредничество благочинных. Если на Поместном Соборе 1917-1918 годов обсуждался вопрос о благочиннических советах, помогающих благочинным в управлении благочинническим округом[12], то через 20 лет уже и архиерею не с кем было посоветоваться, не то что благочинному.  Священномученик Дамиан (Воскресенский), архиепископ Курский, еще в 1931 году «принял решение официально не назначать благочинных, чтобы не подсказывать властям очередность арестов»[13]. Священномученику Онуфрию (Гагалюку) «были запрещены поездки по епархии для посещения сельских приходов»[14]. Епископ Артемон (Евстратов), прибывший в Курск в декабре 1935 года попытался восстановить благочиннические округа. И это ему удалось. В показаниях от 10 июля он сообщал: «Всего мною создано 17 благочиннических округов, куда вошли 20 районов. Эти благочиннические округа возглавляли: 1) Милоглазов Евгений Иванович — Фатеж; 2) Спасский Владимир Александрович — Тим; 3) Дьяков Михаил Павлович — Щигры; 4) Новгородов Федор Павлович — Пристень; 5) Савин Василий Александрович — Уразово; 6) Дьяконов Иван Григорьевич — Белгород; 7) Васильев[15] — Суджа; 8) Марченко Александр — Крупец; 9) Ширинин Георгий Данилович — Короча; 10) Чепурин Иван Григорьевич — Стрелецкое; 11) Оболенский Георгий — Беседино; 12) Солодовский[16] Григорий Вениаминович — Поныри; 13) Ровенский Досифей — Свобода; 14) Шеховский[17] Георгий Алексеевич — Солнцево; 15) Городенский Иван Аркадьевич — Дьяконово; 16) Сорокин Петр Алексеевич — Черемисиново; 17) Гончаров Петр — Шебекино»[18].

Карта Курской области 1935 г

В роковом допросе 10 июля епископ «под тяжестью улик» «признался», что «под маркой благочиннических округов» он создавал «контрреволюционные группы на периферии»[19]. Согласно запротоколированным показаниям, «благочинный должен был при помощи духовенства его округа подобрать кадры из числа контрреволюционного белогвардейского и кулацкого элемента, объединить их в церковные советы. Кроме этого его обязанностью было руководить этими группами в соответствии с задачами организации»[20].

Как известно, епископ Курский Артемон был расстрелян по решению тройки при УНКВД по Курской области от 4 декабря 1937 года. Вместе с ним пострадали еще два архиерея: епископ Орловский Иннокентий (Никифоров) и епископ Могилевский Иоасаф (Жевахов), в 2002 году прославленный Церковью как священномученик. В том же месяце был расстрелян и преемник владыки Артемона новый епископ Курский Ефрем (Ефремов). Какова была участь благочинных Курской епархии, нетрудно догадаться. Но мы решили проследить судьбу каждого из них, дабы не строить церковную историю края на догадках.

Фатежское благочиние

Первым в списке епископа Артемона указан благочинный Фатежского округа священник Евгений Иванович Милоглазов. Его имя не пришлось дополнительно искать в картотеке архива УФСБ, поскольку отец Евгений проходил по одному делу со своим архиереем. Он родился в 1877 году в с. Жирово Фатежского района в семье священника. На момент ареста жил в Фатеже, служил в Богоявленском соборе. Подвергался арестам в 1930 и 1932 годах. Вновь арестован в 1937 году. На допросе от 4 сентября подписал признание, что  «с приездом в Курскую область епископа Артемона разрозненные церковные контрреволюционные группы были объединены в единую контрреволюционную организацию», что членами этих групп «велась глубокая разложенческая работа в колхозах», что фатежскими активистами организации «во второй половине июля 1937г. было организовано шествие группы верующих человек 40, которые подошли к зданию РИКа с требованием о немедленном открытии соборной церкви»[21]. Оговорив других, обвиняемый и себя признал полностью виновным, за что и был приговорен к высшей мере наказания в тот же день, что и епископ Артемон[22].

Тимское благочиние

Далее в списке указано имя протоиерея Владимира Александровича Спасского, благочинного Тимского округа. В прошлом — депутата Государственной Думы и члена Союза Русского Народа. Этого священника вспоминают еще в связи с его знаменитым внуком — чемпионом мира по шахматам Борисом Спасским.

Протоиерей Владимир Александрович Спасский родился 20 мая 1869 года в семье священника Димитриевской церкви села Гриневка Щигровского уезда Курской губернии. В 1892 году он окончил Курскую Духовную семинарию (по первому разряду) и был рукоположен в сан диакона к Знаменскому храму села Знаменка Старооскольского уезда (ныне Горшеченского р-на Курской обл.). В 1893 году диакон Владимир был рукоположен в сан священника и определен в родное село на место умершего отца. Затем он некоторое время служил в Троицком храме села Рогозцы Тимского уезда, а с 1901 года – в самом Тиму, в храме Воздвижения Креста Господня.

Отец Владимир был арестован 4 февраля 1930 года в Тиму в церковной сторожке, в которой вынужден был поселиться после насильственного выселения из дома. Священнику инкриминировали «антисоветскую агитацию». На допросе он заявил, что считает себя в первую очередь священнослужителем, представителем тихоновской церкви, а не политическим деятелем, борющимся с советской властью. 24 марта 1930 года дело в отношении отца Владимира было прекращено на основании таинственного «распоряжения ПП ОГПУ по ЦЧО от 21.02.1930г. за № 45 056»[23]. Тайну распоряжения могли бы приоткрыть документы из большого белого конверта, подшитого к архивному делу. Но конверт этот запечатан. На нем запрещающая надпись «Не вскрывать!» и гриф «Сов.секретные документы», не снятый до сего времени. Протоиерей Владимир Спасский пережил пик массовых репрессий и скончался в Тиму во время оккупации.

Щигровское благочиние

Благочинный Щигровского округа протоиерей Михаил Павлович Дьяков, так же как и Тимский благочинный, состоял до революции в Союзе Русского Народа. Но в отличие от отца Владимира Спасского, отец Михаил Дьяков не пережил рокового 1937 года. Родился он в с. Ярыгино Пристенского района Курской области 22 ноября 1873 года в семье диакона. После учебы в Курской Духовной семинарии был псаломщиком Вознесенского храма в Курске. В 1901 году был рукоположен в сан диакона и определен в Щигры. Через полгода стал священником. Обязанности благочинного он исполнял с 1930 года. К 1937 году в Щигровском благочинии насчитывалось 8 православных действующих храмов: два в Щиграх (Вознесенский и Казанский), остальные в селах — Ахтырское, Патепок, Новая Слобода, Вышне-Озерная, Мелехино и Репище.

Епископ Артемон сразу отметил отца Михаила, зная, что его «любят в Щиграх»[24]. Арестовали священника 9 сентября 1937 года. Вместе с ним по одному делу проходили протоиерей Николай Захаров из Ахтырского, сторож щигровской кладбищенской церкви Петр Филиппович Акульшин и бывшие насельницы Александро-Мариинской общины, закрытой властями в 1928 году,: Марии Тимофеевны Маричевой, Дарии Дмитриевны Захариной, сестрами Анной Алексеевной и Марией Алексеевной Дудиными. Оба священника 9 декабря 1937 года были приговорены к расстрелу. Остальные обвиняемые получили разные сроки заключения: от 8 до 10 лет.

Пристенское благочиние

Шестью днями раньше приговорен к расстрелу и пристенский благочинный — священник Федор Васильевич Новгродов. Он родился 3 мая 1881 года в сл. Марковка Кантемировского района Воронежской области. В семье диакона. С 1936 года служил в с. Двоелучное. Арестован в сентябре 1937 г. вместе со священником с. Черновец Иоасафом Александровичем Пироговым. Всего по делу пристенского благочинного проходило 10 человек. 17 ноября отец Феодор подписал «признания»: «…После двухмесячного запирательства, я решил дать следствию искреннее показание об организованной моей к-р деятельности и моих связях… Я по заданию Курского архиерея Евстратова-Артемона прибыл священником в Двоелученскую церковь Пристенского района, где организовал контрреволюционную группу, среди которой проводил свою контрреволюционную агитацию по заданию Курского епископа Евстратова-Артемона, направленную на подрыв колхозного хозяйства, на свержение советской власти, на дискредитацию политики партии на селе…»[25] . Оговорил себя и священник Иоасаф Пирогов. Он так же получил высшую меру наказания. Остальных тройка приговорила к длительным срокам заключения.

Уразовское благочиние

Благочинный Уразовского округа, настоятель Казанской церкви сл. Уразово священник Василий Александрович Саввин был уроженцем с. Александровка Валуйского уезда Воронежской губернии. Он происходил из духовного сословия. В 1912 году окончил Воронежскую Духовную семинарию и через год принял священный сан. Его арестовали 3 сентября 1937 г. Он сообщил, что лично с епископом Артемоном не встречался, но вел с ним переписку и «по переписке чувствовал в епископе Артемоне человека большой силы воли и решимости, с которым дело религии по восстановлению церкви будет доведено до конца»[26]. Есть в протоколе допроса священника Василия Саввина и критика представителей местной власти: «для проведения контрреволюционной деятельности еще способствовало и то, что со стороны местных организаций партийных и советских вопросу антирелигиозной работы внимание не уделялось»[27].

На последнем допросе 7 декабря отец Василий уже признавал и то, что создавал подпольные церкви для объединения контрреволюционных элементов, и то, что церковная организация собиралась пойти «путем террора», но «ничего не было сделано»[28].

Вместе со священником Василием Саввиным по одному делу проходило 11 священно- и церковнослужителей. Трое из них (староста церкви, церковный ктитор и монахиня) 10 декабря 1937 г. были приговорены к 10 годам ИТЛ. Семь священников (включая самого отца Василия) и псаломщик — расстреляны.

Белгородское благочиние

Благочинный Белгородского округа и настоятель Крестовоздвиженского храма в с. Кошары под Белгородом священник Иоанн Григорьевич Дьяконов в следственных делах 1930-х годов фигурировал в качестве свидетеля. Применялись ли к нему самому репрессивные меры, выяснить не удалось. Известно, что в 1936 г. на время ареста священника Петра Гончарова, отец Иоанн выполнял по совместительству обязанности и Шебекинского благочинного[29]. Поиск информации о дальнейшей судьбе священника Иоанна Дьяконова — одно из направлений дальнейшего исследования.

Суджанское благочиние

протоиерей Димитрий Сергеев

Благочинный Суджанского округа протоиерей Димитрий Васильевич Сергеев родился 2 ноября 1867г. в с. Стаканово Щигровского уезда Курской губ. в семье диакона. В 1888г. окончил полный курс Курской духовной семинарии. С 1898г. жил в г. Суджа. 28 января 1932г. архиепископ Курский Дамиан назначил отца Димитрия благочинным Суджанского округа[30]. С 1933г. он был настоятелем Троицкой церкви. Жил на ул. Щепкинской №19 (в доме Прибегиной).

Отца Димитрия арестовали 29 августа 1937г. Он содержался под стражей в тюрьме г. Льгов. Священник признал, что бывал у епископа Артемона, что «вел беседы о займе, налогах, о событиях в Испании, но при этом отрицал контрреволюционные высказывания в той форме, в какой имеется подтверждение свидетелей»[31]. Следствие посчитало, что обвиняемый «достаточно изобличается тремя свидетельскими показаниями»[32]. И 2 ноября 1937г. тройка УНКВД по Курской обл. приговорила протоиерея Димитрия Сергеева к расстрелу[33].

Крупецкое благочиние

Крупецкое благочиние объединяло два района (Крупецкий и Хомутовкий), на территории которых еще оставались действующими четыре православных храма (в селах Козинка, Бегощи, Ольховка и Локоть). Возглавлял благочиние священник Александр Александрович Марченко, возведенный в июле 1936 года епископом Артемоном в сан протоиерея[34].

Родился отец Александр 20 октября 1884 г. в с. Ямполь Черниговской области в семье служащего. Окончил городское училище и два года учился на курсах псаломщиков. Сан принял до революции. В середине 1930-х годов служил в с. Локоть. Был арестован 18 октября 1937г. и содержался под стражей в Рыльской тюрьме. В следственном деле отца Александра запротоколированы  пять допросов, на которых он твердо отрицал, выдвинутые против него обвинения: «…С контрреволюционной проповедью к верующим я не обращался»[35]; «Я признаю, что епископом Евстратовым я был назначен благочинным, но не признаю, что я являюсь членом к-р организации, потому что от епископа Евстратова к-р установок я не получал»[36]; «Нет, виновным себя не признаю, в к-р организацию я не входил и антисоветской агитации не проводил»[37]. Тем не менее, протоиерей Димитрий Сергеев 4 декабря 1937 г. был приговорен к расстрелу тройкой УНКВД по Курской обл.

Корочанское благочиние

Благочинный Корочанского округа священник Георгий (Егор) Данилович Ширин родился 3 ноября 1883 года в сл. Ольшанка. В 1936 году был судим и подвергнут денежному штрафу в одну тысячу рублей. Арестован в с. Яблоново 1 июля 1937 года и помещен в Новооскольскую тюрьму. При аресте у священника изъята целая библиотека 54 книги: Евангелие, жития святых, богослужебная литература. На втором допросе, состоявшемся 29 июля между следователем и обвиняемым состоялся следующий диалог:

«- Кто Вас завербовал в контрреволюционную организацию?

— Никто меня не вербовал.

— Вы следствию лжете. Вы являетесь одним из лиц, возглавляющих организацию на селе.

— Нет, я этого не признаю»[38].

От подписи под протоколом отец Георгий отказался. Но допрос через некоторое время продолжился. Следствие интересовало какие установки давал корочанскому благочинному епископ Артемон (в протоколе — Евстратов В.И.). Священник ответил: «Установок и наказов я от Евстратова В.И. не получал, но сам как пастырь знаю, что сейчас церковь находится в стесненном положении, а потому должен вести борьбу до тех пор, пока будет можно, и быть готовым пострадать за церковь»[39].

На допросе 24 августа следователь спросил: «Признаете ли вы себя виновным и в чем?». В протоколе рукой сотрудника НКВД записан такой ответ батюшки: «По делу контрреволюционной деятельности… я себя виновным признать ни в чем не могу, а по Корочанскому району я признаю себя виновным в том, что выполнял установки Евстратова В.И. (Артемона), лично его посещал два раза и состоял под его руководством». И далее рукой уже самого священника дописано: «как Епископа Курского и Управляющего Белгородской Епархией, где я служил 4 года и 3 месяца»[40].

После знакомства с «вышедшим в тираж» допросом архиерея, отец Георгий, не скрывая своего удивления, сказал: «Что гражданин Евстратов В.И. меня завербовал в его контрреволюционную организацию, …я узнал 27 августа 1937 г.»[41].

По одному делу с благочинным Корочанского округа проходили священник с. Ольшанка Иоанн Никитович Ширин, монахиня Ирина Никитовна Ковалевская и пятеро мирян. Монахиня и миряне получили по 10 лет ИТЛ. Священники Особой Тройкой УНКВД по Курской обл. 23 октября 1937 года приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 5 ноября в 1 час 30 минут[42].

Стрелецкое благочиние

Стрелецкое пригородное благочиние возглавлял священник Иоанн Егорович Чепурин, служивший в с. Верхнее Косиново. Он — уроженец с. Артюховка  Ленинского р-на Курской. Родился 26 декабря 1883 г. в крестьянской семье. Окончил Котовецкую учительскую школу и с 1900 года работал учителем в с. Нижнее Косиново. Состоял в партии эсеров. С 1905 по 1908 гг. служил в царской армии. После демобилизации поступил учителем в с. Долженково Ленинского р-на. В 1914 г. принял священный сан и назначен священником в с. Терновое Корочанского уезда. 6 декабря 1917 г. перешел в с. Верхнее Косиново. В 1930 г. был арестован и находился под следствием по ст. 58 п.10, но освобожден. Вновь вернулся в Верхнее Косиново. Последний раз арестован 28 октября 1937 г. Проходил по одному делу с четырьмя священниками: Городенским Иоанном Аркадьевичем, Калошиным Николаем Афанасьевичем, Раковским Александром Ивановичем и Тимоновым Леонидом Константиновичем.

В следственном деле запротоколированы семь допросов: от 29, 30, 31 октября, 1,2,3 ноября и 3 декабря. Первые шесть допросов посвящены эсеровскому прошлому арестованного. Каждый допрос занимает ровно один лист. И создается впечатление, что одну беседу просто при оформлении дела разбили на шесть частей. Последний допрос на пяти листах. И в нем уже идет речь о «к-р деятельности» священника под началом епископа Артемона.

Отец Иоанн не отрицал, что, будучи эсером, относился к партии большевиков враждебно. И даже заявил: «Скажу прямо, что эсеровские убеждения у меня сохранились по настоящее время…»[43]. В протоколе последнего допроса приводится такой диалог между обвиняемым и следователем:

«…Ответ: … Я прямо открыто говорил, что гонения на веру в стране продолжается, но что надо терпеть, т.к. должно будет все же наступить и другое время, как я назвал «светлое будущее», когда в СССР будет такая власть, которая гонение на церковь прекратит. Тут и намек делал на существующий строй в Германии.

Вопрос: Следовательно, вы вели пропаганду, направленную в пользу германского фашизма и против ВКП (б) и Сов. Правительства.

Ответ: Я этого не отрицаю…»[44].

9 декабря 1937 г. тройкой УНКВД по Курской обл. священник Иоанн Чепурин, равно, как и другие представители духовенства, проходившие с ним по одному делу, был приговорен к расстрелу.

Бесединское благочиние

Благочинный Бесединского округа священник Георгий Сергеевич Оболенский был уроженцем Курска. Родился он 20 февраля 1898 г. в семье диакона. Во время Гражданской войны был мобилизован в РККА. С 1923 г. жил в с. Шумаково. В 1931г. был судим за к/р деятельность. Вновь арестован на Покров Пресвятой Богородицы — 14 октября 1937 г.

Отца Георгия обвинили в том, что он «по заданию Евстратова… проводил вербовку новых членов к/р фашисткой террористической организации из числа жд служащих для совершения терактов над Правительственными поездами с целью убийства руководителей Соввласти»[45]. То есть именно Бесединскому благочинию, по версии следствия, выпала честь совершения террористических актов на железной дороге. Правда, «церковники» не довели дело до конца. Они только собирались достать взрывчатку, но еще не достали ее. Собирались завербовать нужных специалистов. Но еще не успели завербовать.

Уже на следующий день после ареста священник дал показания, необходимые для скорейшего завершения дела: «…Признаю себя виновным в том, что я входил в состав и являлся одним из участников к/р фашисткой организации, существовавшей на территории Курской области…»[46].

Следственное дело отца Георгия, как и многие дела благочинных, коллективное. 16 декабря 1937 г. вместе с ним восемь священнослужителей и мирян были расстреляны, а один ктитор церкви получил 10 лет ИТЛ и отправлен в БАМЛАГ НКВД.

Поныровское благочиние

Благочинный Поныровского округа священник Григорий Вениаминовинович Солодовников родился 17 января 1883г. (по другим данным 1873г.) в  с. Дайменово Щигровского р-на в семье священника. Окончил Курскую духовную семинарию и с 1906 года служил священником в селе Шахово Фатежского уезда Курской губернии. В 1915г. был назначен во Вторые Поныри. Первый раз был арестован 27 ноября 1929г. и осужден по ст. 58 п.10  УК РСФСР на 3 года концлагерей[47]. После заключения вернулся во Вторые Поныри. Был назначен благочинным округа. Вновь арестован  10 сентября 1937 г. Содержался в Курской тюрьме. Обвинен в том, что «вернувшись из ссылки и группируя вокруг себя антисоветский кулацкий элемент, создал контрреволюционную церковно-фашистскую группу, которая устраивала сборища и на этих сборищах велась работа, направленная на срыв мероприятий и свержение Советской власти…»[48] /л.163/.  Вместе с ним по делу проходили 12 человек: игумен Феодосий (Птицын), священник Александр Орлов, диакон Иоанн Жуков и другие.

На всех трех допросах и двух очных ставках отец Григорий отверг выдвинутые против него обвинения: «К Советской власти и ее мероприятиям я отношусь лояльно и агитации против Советской власти не вел…»[49]; «Контрреволюционных установок при встрече с Епископом Артемоном он мне не давал»[50].  И даже, когда следователь сообщил, что есть «показания Епископа Артемона, который на допросе показал, что вы руководили к-р группой. Почему вы отпираетесь, не говорите следствию правду?», батюшка ответил: «Никакой к-р группой я не руководил…»[51]. На очной ставке со священником Александром Орловым, согласившимся стать на путь оговоров, отец Григорий вновь отверг обвинения: «Членом к-р группы я никогда не был. Обвиняемый Орлов показывает неправду»[52].

30 декабря 1937 г. тройка УНКВД по Курской обл. приговорила священника Григория Солодовникова к расстрелу. Был расстрелян отец Александр Орлов и еще четверо человек, проходивших по делу поныровского благочинного. Остальные шестеро отправились в лагеря на 10 или 8 лет.

Свободинское благочиние

Единственным монашествующим благочинным Курской епархии в 1937 г. был благочинный Свободинского округа Досифей (Ровенский), в прошлом — насельник Коренной пустыни. Отец Досифей (в миру — Дмитрий Иванович Ровенский) родился в 1873 г. в с. Введенское Ливенского района (ныне Орловской обл.). Получил «монастырское образование».  В 1930 г. был арестован ОГПУ и полтора месяца провел в тюрьме. С 1933г. – служил в Георгиевском храме с. Уколово. Вместе с ним жил его отец Иван Емельянович Ровенский 1850г.р., как указано в документах следственного дела, тоже бывший монах Коренной пустыни. В 1936 г. епископ Артемон назначил отца Досифея благочинным 3-го благочиния, в которое входил Свободинский район. Помимо храма села Уколово, в округе насчитывалось еще три незакрытых властями церкви: в селах Долгое, Тазово и Шестопалово. Несмотря на малочисленность приходов, по делу благочинного в Свободинском районе в августе 1937 г. было арестовано самое большое число «церковников-контрреволюционеров» — 22 человека. 14 из них 7 декабря 1937 г. были приговорены к расстрелу. Остальные к 10 годам заключения в ИТЛ. Двое из осужденных скончались в тюремной больнице. Один — через два года в СибЛАГЕ НКВД.

Отец Досифей, как указано в деле, признал свою вину частично[53]: «Я действительно имел связь с 1936г. с бывшим епископом Курским Артемоном, не зная, что он является руководителем к-р фашистской организации…»[54]. Иеромонах Досифей — в числе расстрелянных.

Солнцевское благочиние

Благочинный Солнцевского округа Георгий Алексеевич Шеховской был уроженцем Щигровского уезда. Родился он в семье диакона с. Уколово (по другой версии — с. Воловое) в ноябре 1864 г. Учился в духовной семинарии. В Казанский храм с. Субботино он получил назначение не позднее 1908г.

В 1919г. в доме священника расположился штаб Белой армии. 1 ноября 1919г. отец Георгий покинул село вместе с отступавшими белогвардейскими войсками. Дошел до Таганрога. От предложения стать полковым священником отказался. Был принят заведующим отделения в Тагаганрогскую больницу, где работал до 15 февраля 1920г. Затем возвратился в Субботино.

В 1930г. был арестован ОГПУ и находился под арестом 2,5 месяца. Вновь отца Георгия арестовали 24 октября 1937 г. Содержался под стражей он в Курской тюрьме. Отец Георгий признал, что отступал с белыми и то, что в доме его квартировал белогвардейский штаб, но отрицал, что выдавал коммунистов,  высказывал недовольство на советскую власть и высказывался против переписи населения. Следователь потребовал от священника «правдивых показаний». «Я показываю только правду»[55], — ответил отец Георгий. В обвинительном заключении указано, что обвиняемый «виновным себя признал частично, но свидетельским показаниям и очными ставками его виновность доказана полностью»[56]. 2 декабря 1937 г. тройка УНКВД по Курской обл. приговорила священника Георгия Шеховского к расстрелу[57].

Дьяконовское благочиние

Священник Иоанн Аркадьевич Городенский, названный в списке епископа Артемона благочинным Дьяконовского округа, проходил по одному делу с благочинным Стрелецкого округа священником Иоанном Чепуриным и был, как и он, расстрелян по постановлению тройки в декабре 1937 г. Родился отец Иоанн Городенский 24 июня 1882 г.в  с. Волково Льговского р-на Курской в семье священнослужителя. Окончил три класса духовной семинарии. В сан священника был рукоположен уже после революции. С 2 февраля по октябрь 1928 года провел в тюрьме, будучи арестован ОГПУ за антиколхозную агитацию. Служил в с. Пименово (Орехово) Стрелецкого р-на Курской обл.

Вновь арестован 4 сентября 1937 г. В следственном деле сохранились следующие диалоги следователя с отцом Иоанном:

«Вопрос: Следствию известно, что вы проводили активную к-р деятельность, в целях чего использовали состояние священником в с. Пименово. Дайте показания.

Ответ: Я этого не могу признать.

Вопрос: Говорите правду.

Ответ: Я этого за собой не признаю…»[58].

Так начинались допросы. Через три месяца, проведенных в Курской тюрьме, отец Иоанн уже ставил свою подпись под текстами сомооговора:

«…Ответ: Признаюсь и откровенно показываю, что на основе поручений Евстратова я активно выполнял его установки и руководил под видом «благочинного» следующим составом лиц, прямо связанный по к-р деятельности со мною…

Вопрос: Следовательно, вы свою виновность в отношении активной к-р деятельности, проводившейся вами под прямым руководством Евстратова, признаете?

Ответ: Да. Признаю. Поясняю, что я с одной стороны проводил деятельность, враждебную сов. власти и ее мероприятиям, а с другой стороны осуществлял… руководство к проведению к-р деятельности и со стороны других лиц, а в частности, священников, входивших в состав так называемого «благочинного округа» моего, фактически превращенного в филиал какой-то крупной к-р организации, возглавляемой Евстратовым…[59]».

Черемисиновское благочиние

Благочинный Черемисиновского округа священник Петр Алексеевич Сорокин родился в 1887 г. деревне Авдеевка Ленинского р-на Курской обл. в семье крестьян. Но еще подростком он покинул родную деревню и поступил в монастырь. С 1901 г. отец Петр жил в Глинской пустыни. С 1907 г. — в Рыльском монастыре. А с 1911г. был на послушании в Белгородском монастыре.

В период Первой Мировой войны послушника Сорокина мобилизовали на военную службу. Служил он в Курске в 20 нестроевом полку – работал на пекарне. И февральскую, и октябрьскую революции встретил на этом месте. В 1918г., как он сам рассказывал следователю, его «из армии отпустили домой, и /он/ вернулся в д. Авдеевку»[60]. С 1920 по 1923 годы будущий священник учился в Курске на богословских курсах при Знаменском монастыре. Затем вновь вернулся в Авдеевку, где жил с отцом Алексеем Ивановичем, занимаясь сельским хозяйством.

В 1930г. архиепископ Курский Дамиан (Воскресенский) рукоположил П.А. Сорокина в священный сан и назначил в д. Затолокино Иванинского р-на, а в 1931г. перевел в село Красное Колпнянского р-на. В том же году 5 августа священника арестовали и осудили по ст. 58.10 на 5 лет. Виновным он себя не признал. Наказания отец Петр отбывал на Беломорканале и был освобожден досрочно в 1933 году. Вернулся в Авдеевку к отцу, хозяйство которого к этому времени было раскулачено. Через месяц устроился в Курске на / б. Дергининскую/ мельницу рабочим. Спустя еще два месяца обратился к Курскому епископу Онуфрию (Гагалюку) с просьбой назначить на приход. Получил назначение в Петров хутор Черемисиновского р-на. В 1936 году отца Петра второй раз арестовали и ему пришлось провести в тюрьме 2 месяца и 20 дней. Виновным себя он вновь не признал. При аресте у священника обнаружили липовый и березовый цвет, флаконы с йодом и другие лекарства и на этом основании обвинили в знахарстве и привораживании.

«- Скажите, много ли обращалось к вам женщин с просьбами приворотить и заставить жить с ними мужей? И кто они?

— Случаев привораживания не было, а были такие случаи, что я по просьбе отдельных женщин молился, чтобы они жили ладно с мужьями. Кто эти женщины, я не знаю.

— Скажите, с какой целью вы распространяли слух, что советской власти скоро будет конец и что в колхоз вступать не надо?

— Этого я никому никогда не говорил.

— Скажите, откуда вы взяли наставления о том, как лечить болезни и кто вам его дал?

— Найденная у меня тетрадь с указанием, как лечить разные болезни, принадлежит моей жене Пелагеи Ивановне, которая служила в Москве в каком-то госпитале сестрой милосердия. Она и достала эту тетрадь, записывала ей с лекций какая-то ее подруга…» [61].

Третий и последний раз отец Петр был арестован 9 августа 1937г. Следователь потребовал дать показания, что епископ Артемон дал священнику задание создать в хуторе контрреволюционную группу, но услышал в ответ: «Нет. Этого я от архиерея не слышал, и никакой установку от Евстратова Артемона о создании контрреволюционной группы в селе Петрове я не получал, и на на эту тему у меня с ним, Артемоном, разговоров не имелось»[62].

Следователь не унимался: «- Скажите фамилию священника, который в мае 1937г. Вам сообщил об аресте архиерея Евстратова Артемона Ивановича?

— Фамилии этого священника я не знаю. Дело было так. В мае 1937г. с поезда /на/ станции Черемисиново вышел мне неизвестный священник. Я подошел к нему и спросил: «Как дела?». На это неизвестный мне священник сказал: «Евстратова Артемона арестовали». На этом у нас разговор закончился и неизвестный священник пошел в направлении села Покровское.

— Вы лжете. Это видно из Вашего ответа. Не могли Вы подходить к неизвестному и спрашивать: «Как дела?». Вы этого священника знаете и следствие от Вас требует: скажите, кто он такой?

— Другого показать ничего не мог»[63].

В декабре 1937г. тройка УНКВД по Курской обл. приговорила священника Петра Сорокина к расстрелу.

Шебекинское благочиние

Последним в списке курских благочинных указан священник Петр Венедиктович Гончаров, благочинный Шебекинского округа, в который входили храмы четырех сел (Новой Таволжанки, Крутого Лога, Пенчевки и Неклюдова). Отец Петр уроженец Запорожья. Родился в 1890 г. в семье священника. До начала 1930-х годов жил на Украине, затем служил в Новой Таволжанке Щебекинского района. Подвергался арестам в 1929 и 1936 годах. Вновь арестован 26 июля 1937 г. Проходил по одному делу со священником Михаилом Ивановичем Мухановым, псаломщиком Андреем Гавриловичем Фроловым, монахиней Мастридой (Баевой Матроной Денисовной) и Е.А. Польщиковым. 9 сентября отец Петр, «желая искупить свою вину перед Соввластью, решил дать след. органу правдивые показания»[64]. Он признался, что «дал согласие… Евстратову… по приезде /в Таволжанку/ организовать контрреволюционную группу для борьбы с советской властью и компартией»[65].  4 ноября 1937 г. тройка при УНКВД по Курской области приговорила всех, кроме монахини Мастриды (Баевой), к расстрелу.  Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Баеву тройка отправила в лагеря на 10 лет.

География репрессий

Итак, из семнадцати благочинных Курской епархии, о которых упоминается в допросе епископа Артемона, 15 были расстреляны в конце 1937 года в рамках операции по ликвидации «антисоветского элемента». Тимский благочинный протоиерей Владимир Спасский скончался в годы Великой Отечественной войны. О судьбе белгородского благочинного священника Иоанна Дьяконова у нас пока нет информации. Можно предположить, что в период проведения масштабных репрессий он скончался.

Не лишним будет на страницах этого доклада уточнить границы территории, на которую распространялась власть владыки Артемона (Евстратова) как епископа.

8 декабря 1935 г. председатель Культовой комиссии при Президиуме Облисполкома Семкин и секретарь Рогаткин выдали епископу Артемону удостоверение следующего содержания: «Район деятельности служителя культа ЕВСТРАТОВА В.И. ограничивается следующими районами Курской области: Стрелецкий, Ленинский, Беседенский, Медвенский, Обоянский, Кривцовский, Солнцевский, Пристенский, Тимской, Мантуровский, Щигровский, Черемисиновский, Золотухинский, Колпнянский, Свободинский и Поныревский, Фатежский, В.Любажский. Удостоверение действительно по 1-е января 1937 года»[66].

Через два месяца, т.е. в феврале 1936 года, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Митрополит Сергий подписал указ о поручении епископу Артемону управления районами, входившими в состав Белгородской епархии и Рыльского викариатства. В указе уточнялось, что Белгородская епархия включает в себя 12 районов (Белгородский, Корочанский, Больше-Троицкий, Шебекинский, Веселолопанский, Грайворонский, Борисовский, Томаровский, Ракитянский, Беловский, Ивнянский и Прохоровский), а Рыльское викариатство – 9 районов (Рыльский, Иванинский, Суджанский, Кореневский, Глушковский, Хомутовский, Льговский, Конышевский и Дмитриевский)[67].

К маю того же года Белгородская епархия насчитывала уже 18 районов. Добавились Сажновский, Краснояружский, Беленихинский, Валуйский, Уразовский и Волоконовский.  (Веселолопанский еще 7 октября 1935 года был переименован в Микояновский с переносом райцентра в село Воскресеновка, так же переименованное в Микояновку[68]. Просто в прежнем документе он назван по-старому). В составе Рыльского викариатства так же произошло увеличение районов. Теперь их здесь было 12. Добавились районы Крупецкий, Большесолдатский, Михайловский.

Как видите, районов под омофором Курского архиерея было гораздо больше, чем благочиний. В Крупецком и Хомутовском, к примеру, было всего по два храма и они были объединены в единый благочиннический округ. Так или иначе репрессии коснулись каждого прихода. Восполнить беглый очерк о благочинных Курской епархии в 1937 году можно информацией об арестах других, «рядовых», священнослужителях. Упомянем коллективное дело священника Григория Степановича Колесникова и других священно- и церковнослужителей, проживавших в Валуйском районе. По нему проходило 9 человек, пятеро из которых расстреляны[69].

Стоит отметить, что Советский, Касторенский, Горшеченский и существовавший тогда Ястребовский районы в 1930-е годы относились к отдельной Старооскольской епархии, которой до осени 1937 года управлял епископ Митрофан (Русинов). Благочинный Старооскольского округа протоиерей Василий Михайлович Иванов был арестован в декабре 1937 года и после допросов скончался в тюрьме города Валуйки в июне 1938 года[70]. Благочинный Баброво-Дворского округа (ныне часть Губкинского р-на Белгородской обл.) священник Алексий Иванович Богословский, живший в с. Присынки, был арестован в октябре 1937 г.[71]. По его делу проходили еще два священника и два мирянина. Все священнослужители приговорены к расстрелу 9 декабря 1937 года. На неделю раньше тройка УНКВД по Курской обл. вынесла расстрельный приговор в отношении благочинного Чернянского округа священника Михаила Феоктистовича Праведникова[72]. Благочинный Велико-Михайловского р-на священник Иоанн Николаевич Булгаков скончался до начала «большого террора». Есть основания предполагать, что не дожил до ареста и благочинный Горшеченского округа отец Митрофан Станков, поскольку имеется информация, что на его место назначался священник Николай Иванович Новиков. В свою очередь известно, что отец Николай выехал в 1937 году за пределы Курской области, был арестован в Муроме в 1938 году и приговорен к 8-ми годам ИТЛ. Дальнейшая его судьба неизвестна[73]. Нет достоверных данных и о том, что случилось с благочинным Новооскольского округа священником Лавром Дмитриевичем Дикаревым, служившим в с. Беломестное, и благочинным Касторенского округа священником Евгением Дьяконовым, служившим в с. Семеновка.

Но и того, что удалось выяснить, достаточно, чтобы и местными материалами подтвердить общий тезис, который высказывается исследователями новейшего периода истории Русской Церкви. В годы репрессий Советское Правительство вело планомерную политику по уничтожению Церкви, вплоть до физического уничтожения верующих.

В четыре месяца окончательно решить поставленную задачу не удалось. Поэтому 31 января 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло новое постановление «Об антисоветских элементах» с утверждением «дополнительного количества подлежащих репрессии». «Операцию предлагалось завершить не позднее 15 марта 1938 года»[74]. С архиереями и большинством благочинных в Курском крае к этому времени было уже покончено. Оставалось расправиться с еще находившимися на свободе священно-, церковнослужителями, монахами и гражданами СССР, не желающими отрекаться от Христа и Его Церкви.

Священник Владимир Русин

___________________________________________

[1] Русская Православная Церковь. 20 век. / Беглов А.Л., Васильева О.Ю., Журавский А.В. и др. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. — с.280.
[2] Там же.
[3] Там же.
[4] Там же. — с.281.
[5] Там же.
[6] Там же.
[7] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №3742. Т.2. Л.14.
[8] Там же.
[9] Там же. Л.21.
[10] Там же.
[11] Там же. Л.22.
[12] Савва (Тиунов), игумен. Епархиальные реформы. М.2011. — с.364-365.
[13] Русин Владимир, священник. Претерпевший до конца. Священномученик Петр Григорьев и обоянская «контрреволюционная церковно-монархическая организация». Издание Покровского храма с. Кунье. 2013. — с.8.
[14] Жития новомученников и исповедников российских 20 века, составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Тверь. 2007. — с.175.
[15] В протоколе ошибка. Благочинным Суджанского округа был протоиерей Димитрий Васильевич Сергеев. В рукописном протоколе допроса от 8 мая имя указано правильно.
[16] Вновь ошибка. Правильно — Солодовников.
[17] И вновь ошибка. Правильно — Шеховской.
[18] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №3742. Т.2. Л.30-31.
[19] Там же. Л.30.
[20] Там же.
[21] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №3742. Т.2. Л.148-167.
[22] Там же. Л.212.
[23] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-4640. Л.45.
[24] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-10615. Л.49.
[25] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-10392. Л.162-163.
[26] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №5764. Л.9.
[27] Там же. Л.10-об.
[28] Там же. Л.14.
[29] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №6534. Л.53-об.
[30] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-11434. Л.20.
[31] Там же. Л.29.
[32] Там же.
[33] Там же. Л.28.
[34] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД № П-11891. Л.10.
[35] Там же. Л.12.
[36] Там же. Л.13.
[37] Там же. Л.50.
[38] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №6822. Л.172-173.
[39] Там же. Л.174.
[40] Там же. Л.175.
[41] Там же. Л.178.
[42] Там же. Л.220-221.
[43] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-10616. Л.47.
[44] Там же. Л.51-об.
[45] Архив УФСБ РФ по Курской обл. №П-10603. Л.6.
[46] Там же. Л.82.
[47] Архив УФСБ РФ по Курской обл. №П-15875. Л.111.
[48] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД № П-11155. Л.163.
[49] Там же. Л.7.
[50] Там же. Л.8.
[51] Там же. Л.9.
[52] Там же. Л.10.
[53] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД № П-11751. Т.2. Л.328.
[54] Там же. Л.2.
[55] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД № П-10198. Л.17-об.
[56] Там же. Л.22.
[57] Там же. Л.24.
[58] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-10616. Л.34.
[59] Там же. Л.40.
[60] Архив УФСБ РФ по Курской обл. АУД №П-12539. Л.133-об.
[61] Там же. Л.138.
[62] Там же. Л.134.
[63] Там же. Л.135-136.
[64] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №6534. Л.49.
[65] Там же. Л.48.
[66] ГАКО. Ф.Р-3322. Оп.4. Д.3. Л.27.
[67] ГАКО. Ф.Р-3322. Оп.4. Д.3. Л.80-80-об.
[68] Административно-территориальное деление  Белгородского края. Конец XVI – начало XXI века. Справочник. Сост. Л.В. Горбачева и др. Белгород, 2011. — С.94.
[69] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №5313. 2 тома.
[70] Русин Владимир, священник. Преимущество в страданиях. Очерки о священниках, пострадавших за Христа в 1937-1938 гг. Кунье, 2008. — с.31.
[71] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №6598. Л.1.
[72] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. АУД №6518.
[73] Русин Владимир, священник. Виноградник владыки Онуфрия. Судьбы священников, которых призвал к пастырскому служению священномученик Онуфрий (Гагалюк). Кунье, 2012. — с.224.
[74] Пострадавшие за веру и Церковь Христову. 1917-1937. М.ПСТГУ, 2012. — с.637.