Разумеется, не всё духовенство Корочанского уезда в начале 1920-х годов стало «прогрессивным». Оставались и нормальные «реакционные» батюшки. Они сохраняли верность православной традиции, не нарушали церковных канонов и подчинялись законно избранному на Поместном Соборе 1917–1918 годов Патриарху Тихону. Однако и «прогрессисты», признавшие беззаконный обновленческий Синод, вписали свою печальную страницу в церковную историю Корочанского края.

В этой публикации мы расскажем об отношении корочанского «прогрессивного» духовенства к епископу Белгородскому Никону (Пурлевскому), который подвергся гонениям вскоре после возвращения в Патриаршую Церковь.

И свою лепту в травлю архиерея внесли «прогрессисты». Не случайно к следственному делу владыки подшиты письма и «воззвания» последних с призывом подвергнуть его наказанию. Очерк написан на основе этих постыдных документов.

Владыка Никон (Пурлевский) был рукоположен в сан архиерея Патриархом Тихоном в 1920 году и направлен викарным епископом в Курскую епархию в помощь митрополиту Назарию (Кириллову). Сначала он титуловался епископом Рыльским, а затем Белгородским. С 1922 года находился в обновленческом расколе, состоял членом обновленческого Временного Церковного Управления. От ВЦУ он получил назначение на Курскую кафедру. В качестве представителя Курской епархии владыка Никон присутствовал на Соборе обновленцев 1923 года, но отказался подписать соборное решение о лишении сана Патриарха Тихона. А в марте 1924 года и вовсе принёс покаяние перед Патриархом и его помощником митрополитом Крутицким Петром. Это произошло в Москве в храме Воскресения Словущего в Барашах. (Храм этот, беспощадно перестроенный, лишь в 2016 году возвращён Церкви.) Епископ Никон, принятый в сущем сане, вновь был назначен в Белгород. Однако там вскоре подвергся аресту и отправлен обратно в Москву, в Бутырскую тюрьму.

Но даже кратковременное пребывание владыки Никона на Белгородской кафедре не на шутку испугало местных обновленцев. Епископ Никон прибыл в Белгород на  Благовещение 7 апреля 1924 года. Первым своим указом он упразднил институт Синодальных Уполномоченных по Белгородской епархии. Однако на указе поставил порядковый номер 278 и печать, которая была у него ещё со времён подчинения обновленческому Синоду. (Де-юре Патриаршая Церковь в это время находилась вне закона. Советская власть признавала и поддерживала лишь обновленцев.)

Обновленцы, что называется, забили во все колокола. Стали рассылать свои воззвания и обращения в органы власти. В том числе и представителям «четвёртой власти». В редакцию одной из газет поступило письмо с припиской: «Уважаемый тов. редактор, прошу не отказать поместить в вашей газете статью от группы 12 священников и одного мирянина Корочанского уезда Курской губернии»[1].

В статье подводились итоги двухлетия «церковной революции». Православные историки этому явлению дали другое определение: «обновленческий раскол», в результате которого была создана параллельная церковно-административная структура. Обновленцев тоже не устраивало двоевластие в церковной жизни, но они во всех бедах винили Патриарха Тихона. Вот и в своей статье корочанские «прогрессисты» не поскупились на эпитеты в адрес Патриарха. Они обзывали его «виновником двухлетней разрухи», «узурпатором церковной власти» и «политическим преступником»[2].

Авторов статьи огорчил тот факт, что следственное дело, возбуждённое в отношении Патриарха Тихона, завершилось его освобождением из-под стражи, а не суровым наказанием. Они бесстыдно ябедничали властям: «Патриарх Тихон открыто рассылает по Республике своих ставленников-епископов, а последние группируют около себя контрреволюционные гнёзда, как, например, архиепископ Курский Ювеналий и епископ Белгородский Никон, и, опираясь на тёмные народные массы, /стремятся/ захватить власть в церкви для того, чтобы можно было проводить опять ту политику, которая проводилась до ареста патриарха Тихона»[3].

Сами того не желая, корочанские обновленцы свидетельствовали о торжестве Православия, замечая, что «Тихоновщина с каждым днем всё более и более усиливается»[4].

Обычно я не указываю подлинных имён тех, кто запятнал свою совесть. Не хочу огорчать их потомков. Но в данном случае необходимо всё-таки всех подписантов назвать поимённо. Ведь немало обновленцев в конечном итоге было репрессировано. И многие из них ушли в вечность, так и не принеся покаяния. А по слову святителя Иоанна Златоуста, «грех раскола не смывается даже мученической кровью»[5].  Это очень важно помнить при подготовке материалов для Синодальной комиссии по канонизации.

Итак, письмо в редакцию подписали следующие лица: благочинный 1-го Корочанского округа протоиерей М. Чефранов из Корочи; ещё два корочанских протоиерея, служившие в соборе, С. Знаменский и Пузанов; священники А. Нечаев (с. Казанка), В. Емельянов (с. Погореловка), А. Слюнин (с. Ломово, благочинный 5-го Корочанского округа), И. Вдовенко (с. Заячье), И. Хлопин (с. Алексеевка), А. Белоновский (с. Лихая Поляна, благочинный 6-го Корочанского округа), С. Замулин (с. Радьковка), С. Попов (с. Б-Яблоново), М. Коневецкий (с. М-Яблоново) и ктитор соборной церкви города Корочи А. …епотья. Фамилию последнего подписанта[6] машинистке разобрать не удалось.

В таком же ключе было составлено письмо, подписанное священниками П. Сучкиным (с. Яблоново), И. Амелевски/м/ (с. Проходимое)[7],  И. Мезенцевым (с. Неклюдово), П. Керзуновским (с. Репное),  Г. Оденцовым (с. Сытное), Г. Мазневым (с. Щелоково), Апашанским (с. Ивица), И. Родионовым (с. Редьковка) и В. Колосовским (с. Терезовка). Указанная группа лиц была настроена ещё решительнее. Местами кажется, что эти церковные деятели более советские, чем представители советской власти. Посудите сами:

«Два года прошло с того времени, как патриарх Тихон пал. Понадеявшись на поддержку заграничных и внутренних белогвардейцев, он пытался поднять восстание против Соввласти, но потом смирился, увидя потоки проливающейся крови, покаялся публично, но искренно ли это сделано… Все его дальнейшие шаги показывают, что он и его приверженцы остались опять такими же ярыми врагами Соввласти, какими и были раньше.

Опираясь на темные религиозные массы тёмного народа… на застарелые церковные каноны, он собирает вокруг себя опять контрреволюционное гнездо и под флагом религии образовывает “Государство в Государстве”, и тем самым толкает народ на море крови и слёз. Бывший патриарх Тихон рассылает по республике своих ставленников-епископов, как, например, Курского Ювеналия[8], самозванца и захватчика церковной власти, перекрасившегося Белгородского Никона, принесших смуту и раздор в церковную жизнь, стремящихся организовать контрреволюционное гнездо, дабы опять окутать контрреволюционной сетью верующих с целью нанести удар Соввласти.

/С/ ножом в карманах эти епископы вербуют своих ставленников, и некоторые члены клира уже поддались этой гнусной провокации и публично присоединяются к известным врагам Соввласти»[9].

Такие тирады, согласитесь, уместнее произносить с броневичка, а не с церковного амвона.  И как-то позабыли корочанские «прогрессисты» слова апостола Павла, запрещающие обращаться к мирским властям по духовным вопросам: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых?» (1 Кор. 6.1). Впрочем, обновленцы уже с первых же своих шагов дали ясно понять, каким духом они водимы.

Известен печальный анекдот о совместной службе лидеров обновленческого движения, на которой один из них в сердцах изрёк: «Нет Христа посреде нас!» – А другой, «ничтоже сумняшеся», ответствовал: «Нет, и не надо!»

Письмо второй группы подписантов завершается гневным и затянутым предложением: «Мы, духовенство Корочанского уезда, клеймим этих изменников церкви и республики и зовём их бросить контрреволюционные затеи и стать в ряды искренних сторонников Рабоче-Крестьянской власти, а бывшего патриарха Тихона, покрывшего позором церковь, мы не прощаем и считаем его контрреволюционным изменником и предателем церкви, а также и тех, кто поддерживает… его намерения цели и проводить их в жизнь. Что и подписуем»[10].

Третье письмо, имеющее пафосное  заглавие «Воззвание Корочанского уездного церковного управления», является плодом сочинения лиц, уже знакомых нам по письму в редакцию. Однако имя благочинного протоиерея Чефранова предваряется пышным титулом: «Пред-ль Векарианского Корочанского У.Ц.У». Непонятно, сам ли протоиерей председательствовал в уездном Ц.У. или же в документе пропущено ещё одно имя.

Содержательно «Воззвание» перекликается с предшествующими документами: «Двухлетняя церковная революция явно показала непримиримую ненависть, ту сатанинскую гордость нашего так называемого православного монашества по отношению к белому духовенству, осмелившемуся в лице своих лучших людей открыто требовать от монахов-фарисеев их ухода от власти в православной церкви, а также – от монахов и епископов невмешательства в политику. Но монахи без боя не сдают своих позиций. Что они никогда не простят Советской Власти, так называемому белому духовенству закрытие монастырей, что они  ещё долго в подполье будут мутить и тормозить благое начинание Власти – это ни для кого не секрет»[11].

Читая такие тексты, думаешь: «А не решили ли товарищи-обновленцы дать мастер-класс для фельетонистов зарождающегося Союза воинствующих безбожников?»

«Когда в настоящее время монахи-епископы, потеряв такие жирные куски, как монастыри, открыто бросили вызов народу и белому духовенству и, прикрываясь епископской мантией, оптом и в розницу стали торговать церковью, и под флагом “религия” опять стали обходить существующие гражданские законы, и окольными путями втягивают церковь в политику, то невольно удивляешься долготерпению Рабоче-крестьянского правительства, терпению “государства в государстве”»[12].

Половина «Воззвания» посвящена персонально епископу Никону. Он здесь маркирован «честолюбцем», снискавшим себе «популярность у тёмной народной массы»[13]. Корочанские «прогрессисты» называют Белгородского архиерея лжецом, который «катится по наклонной плоскости»[14]. А какие конкретно поступки владыки Никона вызывают негодование обновленцев? Демонстративный отказ епископа подписать указ обновленческого Священного Синода о праздновании церковью праздника «Октябрьской Революции». (Уже так: «Церковь» с маленькой буквы, а «революция» с большой.) Награждение церковными наградами священников Армии Деникина. (Но к деникинскому духовенству можно было отнести большинство священнослужителей, остававшихся в крае во время пребывания здесь Добровольческой Армии.)

А вот уже неприкрытая клевета в адрес правящего архиерея: «Он организовал вокруг себя купечество, кулачество, реакционное духовенство, бежавших с белыми, и весь политически враждебный и неблагонадёжный элемент, драпируя и создавая это с известной политической окраской, дабы в любой момент можно было нанести удар и ущерб Советской Власти»[15].

Это уже не «Воззвание». Это банальный донос. Лжесвидетельство.

Но есть в сочинении «прогрессистов» и слова, которые реабилитируют епископа Никона в глазах православных историков. В одном из современных исследований владыка назван виновником закрытия монастырей в крае и чуть ли не ликвидатором монашества. А корочанские обновленцы утверждают: «Видя, что монастыри упразднены, он окольными путями начинает демонстративно группировать около себя монашество и, хотя в миниатюре, восстанавливает то, что запрещено Гражданской и Церковной Властями. Награждает монахов саном игумена (а монастырей нет). Значит, пусть догадаются, кому нужно, как можно ловко обманывать и быть безнаказанным»[16].

Ну, и завершается «Воззвание» прямым призывом к расправе над архиереем: «Пора сбросить с себя этот монашеский “гипноз” и указать Никону место не в храмах, а в отдельных местах»[17].

Вскоре епископ Никон (Пурлевский) был арестован вместе со своим помощником священником Феодором Шумовым. Их обвинили «в публичной агитации в проповедях против мероприятий сов. власти, группировке черносотенного элемента вокруг церковного управления и церкви на предмет подрыва устоев сов. Власти»[18].

19 июня 1924 года уполномоченный ГО ОГПУ по Белгородскому уезду, составляя обвинительное заключение, описал обстоятельства дела. После закрытия в Белгороде мужского и женского монастырей их насельники разъезжались из города по деревням. А «епископ Никон, предвидя, что здесь этот элемент ему пригодится для контрреволюционных целей, уговаривал монахов и монахинь не разъезжаться, а некоторым из них оказывал материальное пособие… Своими действиями завоевал себе  симпатию среди чёрного монашества, а через них и реакционного слоя населения»[19]. По версии ГПУ, владыка Никон, желая укрепить свои позиции, пригласил для работы в Епархиальный Совет на должность заместителя «одного из видных противников сов. власти священника Шумова»[20].  И совместно с Шумовым стал всех служителей культа, сочувствующих советам, заменять монахами.

Продолжая дальше гнуть свою линию, сотрудник ОГПУ отмечает: «Чувствуя себя свободно среди сгруппированного им антисоветского элемента, Никон в проповедях публично призывает отцов и матерей не пускать своих детей в клубы, удерживать таковых от развращения – коммунистического учения, указывая, что дети могут получить истинное учение только лишь в церкви, но не в клубах и других местах»[21].

Опять же по сведениям ГПУ, владыка Никон и отец Феодор неоднократно в беседах наталкивали массы на мысль, что советская власть непрочна, что её действия направлены против религии и всем необходимо объединиться и дать отпор безбожию. А это уже расценивалось как «подрыв устоев сов. власти»[22]. И вот тут сотрудник ГПУ ссылается не только на показания отдельных лиц, но и на обращения к народу священнослужителей. То бишь обновленцев, с писаниями которых мы уже познакомились. Последние таким образом поспешили «отмежеваться» от Никона.

Обвинительное заключение завершилось предложением выслать обвиняемых за пределы Курской губернии на 2 года. Но на этом следствие не прекратилось. Епископа Никона перевели в Москву, поместили в знаменитую Бутырку.

Ещё до отправки в столицу владыка Никон успел написать два письма. Поскольку к делу подшиты их оригиналы, логично предположить, что до адресатов они не дошли. Одно адресовано жителю Курска, бывшему полковнику царской армии Николаю Александровичу Мезецкому. (Его арестуют в 1927 году по делу митрополита Назария и отправят в ссылку на три года.) А кому владыка написал второе письмо, установить пока не удалось. Но его хочется процитировать целиком, чтобы передать настроение попавшего под стражу архиерея.

«О Господе радоваться!

Сидим вместе с о. Ф. Шумовым. Сегодня допрос покажет дальнейшее; из двух одно – или, что скорее всего и вернее, заключение в тюрьму. Если второе, то, может быть, граждане православные до суда смогут просить взять меня на поруки с переменой на “домашний арест”. Пусть попытаются, кому я пр… /неразборчиво/. Уложите в порядок вещи рассыпанные, а белье и необх. пусть выдаёт о. Серафим[23]. Успокойте хозяйку, что квартира за мной и ей всё будет выплачиваться.

Пусть о. Серафим возьмёт деньги из епархиальной шкатулки и хранит у себя, предварительно описав, сколько он берёт.

Если Вы пробудете до Петра и Павла, то, конечно, судьбу узнаете уже определенно.

Успокойтесь! На всё воля Божия, и посидеть мне полезно, но лишь бы не заболеть.

Привет от меня всем знаемым.

Господь да хранит Вас!

Е.Н.

Дайте знать в Курск прот. Иоанну Моисееву, что я тотчас, как получил его письмо, арестован 24-го, потому пока ничего не могу ему лично написать по поводу его письма. Пусть лучше ждут Арх. Иувеналия»[24].

Епископ Никон всё-таки заболел. В анкете, составленной 17 августа того же 1924 года, он сделал примечание: «Прошу принять во внимание моё болезненное состояние (туберкулёз лёгких) в смысле улучшения содержания в заключении»[25].

Впереди у владыки были Соловки, Сибирь, Смоленск, Архангельск и, наконец, Казань, где он и был расстрелян 9 января 1938 года.

Священник Владимир Русин

__________________________________________________

[1] Архив УФСБ по Белгородской обл. Архивно-уголовное дело № 7963. Л. 23. – Подшитые к делу епископа листы 23–24 суть не оригиналы писем, а машинописные копии, заверенные помощником уполномоченного ГО ОГПУ Тыртычным. Здесь и далее тексты писем цитируются с необходимыми исправлениями орфографии и пунктуации, однако фамилии и названия сёл приводятся в соответствии с архивными документами.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Там же.

[5]Иоанн Златоуст, святитель. Толкование на послание к Эфесянам. 65.11 (разные издания).

[6] Очевидно, Щепотьев (см.: Крупенков А.Н. Рождество-Богородицкий собор города Корочи // Корочанский край. 2011. № 6. С. 8).

[7] Вероятно, имеется в виду село Проходное.

[8] В машинописи: «Ювиналия».

[9] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. Архивно-уголовное дело № 7963. Л. 24.

[10] Там же.

[11] Архив УФСБ РФ по Белгородской обл. Архивно-уголовное дело № 7963. Л. 7.

[12] Там же.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Там же.

[16] Там же.

[17] Там же.

[18] Там же. Л. 25.

[19] Там же.

[20] Там же.

[21] Там же.

[22] Там же.

[23] Иеромонах Серафим (Шинкарёв). Впоследствии архимандрит, духовник Троице-Сергиевой лавры. Скончался в 1979 году.

[24] Архив УФСБ по Белгородской обл. Архивно-уголовное дело № 7963. Л. 8–8 об.

[25] Там же. Л. 39 об.