В это сейчас трудно поверить, но в нашем приходе в один только 1877 год родилось 95 «душ»: «мужского пола 56, женского пола 39»[1]. Приблизительно такое же количество рождений и крещений фиксировалось в приходской метрической книге и в другие годы конца XIX — начала XX веков. Поверить трудно, потому что сейчас, в начале XXI века, со всех сел Горшеченского района едва ли мы соберем такую армию новорожденных.

А отпеваний в 1877 году было вполовину меньше — всего 41. То есть рождаемость с лихвой покрывала смертность. Но год 1877-й не был пиковым по числу рождений-крещений в куньевском приходе. В сравнении с другими годами этот показатель был, что называется, ниже среднего. В 1889 году, к примеру, родившихся было 103, а в 1892 году — аж 108! Настоящий бэби-бум!!! В 1911 году (последнем году, за который уцелели метрические записи) был зафиксирован 101 новый прихожанин Покровской церкви[2].

Стоит заметить, что большинство умиравших в те годы — это дети, преимущественно младенческого возраста. В одном январе 1877 года эпидемия кори унесла 12 детишек и подростков. Государственный крестьянин Дмитрий Маклаков 7 января похоронил восьмилетнюю дочь Дарью, а 10 января уже утирал слезы у гроба двухлетней дочурки Танечки. В это  же день отпевал годовалого сына Георгия куньевский крестьянин Никита Часовских. 12 января умерли десятилетний отрок Давид, сын крестьянина Николая Касарова, и сын крестьянина Ивана Харыкина, которому было от роду всего две недели. Марии, дочери Косьмы Грузденкова, было полтора года, когда ее жизнь унесла все та же злосчастная корь. Эта же болезнь сразила и девятнадцатилетнего Артемия, сына Прокофия Еринкова[3].

Отставной солдат Давид Матвеевич Левыкин умер от простуды. А крестьянин Давид Миронович Хайминов — «скорою смертию»[4].

В феврале тогдашнему приходскому священнику куньевской церкви Георгию Артамонову пришлось совершать чин отпевания лишь дважды. «От слепой болезни» умерла жена Романа Шестакова «Графена, Евлампиева дочь». Ей шел пятьдесят второй год. А жизнь государственного крестьянина Феодора Павловича Шестакова оборвалась на двадцати двух годах. Он умер от чахотки[5].

В июле-августе 1877 года Кунье захлестнула новая волна кори. Она унесла еще 11 детей. Их отпевал уже новый священник — отец Михаил Максимов.

Среди прочих причин смертного исхода в метрической книге указываются «головная» и «водяная» болезни, понос, удушье, жаба, «младенческое». Вдова-солдатка Агрипина Марковна Хайминова умерла «от престарения». Примечательно, что «престарела» она в 45 лет. Из общего числа умерших в приходе за 1877 год всего двое перешагнули семидесятилетний рубеж.

Зафиксировали метрики и рождение в нашем приходе в 1877 году восьми семей. Сватов куньевские женихи засылали не только к своим односельчанам, но и в окрестные села: Усть-Стужень (Ястребовку), Средние Апочки, Геросим и др. В кумовья приглашали в основном жителей «того ж села». Однако могли оказать честь прихожанам других сел. Баранова, к примеру. А то и горожанам. Так 12 января 1884 года в Покровской церкви села Кунье крестили младенца Георгия, сына Григория Никитовича Часовских и «законной жены его» Анастасии Ивановны. В воспреемники ими были приглашены старооскольский телеграфист Петр Васильевич Руднев и девица Варвара Ивановна Маршалова[6].

_________________________________

[1] ГАКО. Ф.217. Оп.3. Д.1863. Л.19-об.

[2] ГАКО. Ф.217. Оп.3. Д.1864.

[3] ГАКО. Ф.217. Оп.3. Д.1863. Л.25-об.

[4] Там же.

[5] Там же. Л.26-об.

[6] Там же. Л.77.

(Продолжение следует читать)

Священник Владимир Русин

Из книги «Кунье: 330 лет и 3 года одного прихода»